Доверься, он твой - Страница 34

— Ты занимаешься химией? — спросила Ольга Петровна. — Тебе и карты в руки — поищи и найди препарат. — Она протянула руку и похлопала ее по плечу.

— Шутите, — усмехнулась Катерина.

— Ничуть. Личная заинтересованность — главный двигатель успеха. Войдешь в круг людей, которые занимаются лекарствами, уже польза. Лечение Ксении тебе обойдется дешевле, чем другим. — Заметив, как переменилось лицо Катерины, Ольга Петровна попыталась успокоить: — Но ты же понимаешь, похожие симптомы — еще не факт. Говорят, если читать медицинскую энциклопедию, то самый старый мужик определит у себя родильную горячку. — Она рассмеялась бородатой шутке. Заметив, что Катерина даже не переменилась в лице, Ольга Петровна сказала: — Я дам тебе телефон и адрес. Доктора зовут Василий Кириллович Верхотин. Он держит так называемый Дом на Каме.

— Ваш свекор жил там долго?

— Три года.

Катерина вздрогнула, словно кто-то мог узнать, какое облегчение она испытала от этой новости.

— Не жди царских палат, — предупредила Ольга Петровна. — Но там есть все, что нужно для жизни.

— Но что я могу сделать для матери здесь? — в отчаянии спрашивала Катерина.

— Ничего, — строго сказала Ольга Петровна.

На самом деле — что? Она все делала, пока состояние матери было терпимым. Но болезнь развивалась, теперь матери нужна сиделка, а ей — платить. Но чем?

— Кто ухаживает за ними? — спросила Катерина.

— Монашки, — ответила Ольга Петровна.

— Там близко монастырь?

— Да, старинный, — сказала Ольга Петровна.

— Значит, место хорошее, — заметила Катерина.

— В каком смысле? — не поняла Ольга Петровна.

— Дядя Миша говорил, что первый признак места силы — монастырь или церковь.

— Ах ты вот о чем. — Ольга Петровна кивнула. — Я забыла. Хотя твоя бабушка рассказывала о его изысканиях. Погоди, а он доделал свою карту? Успел?

Катерина фыркнула:

— Если бы Михаил Александрович Соломин задержался в этом мире еще на одну жизнь, ему не хватило бы времени. Работа над картой бесконечна.

— Но она у тебя? — не отступала Ольга Петровна. — Она у тебя в доме? Ты можешь посмотреть?

— Конечно. Но если вы говорите, что там монастырь, смотреть незачем. Монастыри и церкви строили только в местах силы.

— Какие грамотные были люди, — заметила Ольга Петровна. — Мы-то считаем себя такими образованными, такими умными. — Она усмехнулась. — А на самом деле чем занимаемся? Только и делаем, что потихоньку ищем уже когда-то найденное. Выдаем за свое. — Катерина хмыкнула и кивнула. — Возьми растения. Я сама что делаю? Сижу в библиотеке, листаю старые книги, списываю оттуда все о давно открытых полезных свойствах. У меня такая картотека…

— А что вы скажете о хозяине? — перебила ее Катерина. — Хозяине лечебницы, о докторе? Он какой?

— Он-то? — Ольга Петровна засмеялась. — Как сам говорит, пудов шесть мужской красоты. — Она фыркнула. — Седой ежик и борода по грудь.

— Красавец, — улыбнулась Катерина.

— Монашки глаз на него не поднимают, — заметила Ольга Петровна.

— Почему? — удивилась Катерина.

— Смущает, а ты как думала? В общем, мой свекор прожил там столько, сколько не прожил бы в Москве.

— Большой дом? — спросила Катерина.

— Был большой, а стал еще больше. Но странной конструкции. Точнее, необычной. Похож на корабль. Вокруг старого дома Верхотин построил галерею. Даже речку прихватил. Воду качают в краны прямо из русла.

Конечно, Катерине было страшно увозить мать так далеко, на север. К истокам реки Камы. Она опасалась, что мать заупрямится. Она и до болезни отличалась своенравным характером, а теперь…

Но однажды, в минуту светлого покоя, мать взяла Катерину за руку, крепко сжала ее, отчего у Катерины навернулись на глаза слезы, и сказала:

— Я все понимаю. Сейчас… Запомни, я доверяю тебе. Поступай так, как считаешь нужным.

Но все-таки она не решалась отвезти мать на Каму. Катерина устроила ее в клинику по протекции профессора Назарова. Лечение оказалось дорогим, платил Игорь. Катерина смотрела на его недовольное лицо, чего-то ждала. От него? От себя? Она не сказала бы точно. Она вообще не могла ничего точно формулировать в те дни.

А потом все решилось само собой. Когда Катерина вспоминала о том времени, в ушах возникали голоса. Один, особенно поразивший ее, был голос Игоря. Они привезли мать домой. Стало ясно, что она серьезно больна, а Федор слишком мал. Его нельзя оставить без каждодневного попечения. Игорь сказал:

— Выбирай, Катерина. Они или я.

— Они? — переспросила Катерина.

— Ну да. Твоя мать и твой брат. Или я.

Внезапно ясность мысли вернулась. Катерина увидела перед собой совершенно чужого человека. Это не ее мужчина. Точно.

— Они, — ответила Катерина.

В тот же вечер Катерина съездила за вещами к Игорю, собрала их и переехала на Островитянова. Он не удерживал ее.

Сидя в вагоне метро, думала: а его первая жена ушла вот так же? Игорю надо жениться на сироте.

Потом Катерина удивлялась самой себе — об Игоре она почти не вспоминала. Дело не только в том, что не было свободной минуты: мать, брат, учеба, работа в клинике, куда устроил ее друг дяди Миши, профессор Назаров. Другое — да был ли он? Или это всплеск волны на Красном море?

Она отвезла мать на Каму зимой. Накануне позвонила доктору.

— Привозите, — сказал тогда доктор. — Мне уже звонили. — Он помолчал, потом добавил: — Только один вопрос. Она не буйная?

— Нет, — сказала она.

— Обманете — сами себя накажете. — Она услышала в его голосе усталость. Катерина поняла: уже привозили буйных и увозили обратно. Сами себя наказывали.